Вторая Тридцатилетняя война

В сообществе ни для кого не секрет, что волшебники ещё с 18-го века влились во властную элиту разных стран. При этом волшебники практически никогда не становились публичными политиками. Знающий придворный советник, начальник отдела кадров, совсем безликий мастер бумажек и сургучных печатей — вот удел большинства магов во власти мира смердов. Они занимали важные технические позиции, чтобы максимально эффективно выполнять поставленную перед ними задачу сохранения тайны, но никогда не интересовались политикой достаточно сильно, чтобы включиться в это дело всерьёз.

Многое изменил 20-й век, когда некоторые волшебники, наблюдая крах старого порядка в мире смердов, решились испытать удачу и побороться за перемены в магическом сообществе. В первой половине 20-го столетия Третьему Трибуналу, да и всему сообществу, пришлось столкнуться со множеством вызовов, главными из которых стали мировые войны.

Рост патриотических, а затем и националистических настроений в 20-м веке не миновал и мир волшебников, ведь многие маги приходились подданными и гражданами тех или иных стран-участниц мировых конфликтов. В годы англо-бурских войн, марокканских и балканских кризисов без скандалов не обходилось почти ни одно из заседаний Законодательного Совета волшебников. Более того, конфликты лишь обострялись во времени, и не нужно было быть великим мудрецом, чтобы понять направление движения дела.

В таких условиях Третий Трибунал не мог остаться в стороне. Как и всегда во времена больших перемен, кредит доверия Великим магам возрастал с каждым днём ожидания неизбежного. Потому, едва кризис разразился, в первый же день после инцидента в Сараево на следующие тридцать лет Трибунал получил всю полноту власти.

На эти тридцать лет Трибунал провозгласил «полное неучастие» магов в делах смердов. Волшебники разных стран должны были отказаться от государственных постов, за редким исключением тех необходимых, кто всё равно подчинялся Трибуналу. И всё-таки данные меры не могли полностью исключить участие. Некоторые, ведомые патриотическим чувством, не желали отсиживаться в подполье и пробовали отправиться на фронт простыми солдатами, и многие из них ещё на дальних подступах были раскрыты следователями и изловлены ликвидаторами Трибунала. Впрочем, спустя пару лет поток желающих сильно убавился. Лишь немногим, кто полностью отказался от использования магии, удалось беспрепятственно добраться до фронта, и из тех только считанные единицы смогли увидеть завершение Первой войны.

Рикард Альба, Войцех Радзивилл, Роберт Мо, Маркус Астор, Вэй Хуай и Юсуф ибн Насир — Третий Трибунал сумел предотвратить массовое вмешательство магов в войну.

Тем не менее, одно громкое дело Первой войны, известное как «Процесс Тридцати семи», сумело потрясти общественность. В конце 1915 года тридцать семь волшебников, балканских мастеров разных школ под предводительством ясновидца Зарие Костича были уличены в масштабном наведении чар на смердов. «Процесс тридцати семи» стал первым публичным делом, которое обсуждалось во всех уголках магического мира. По итогам слушаний, которые проводились с декабря 1915 по май 1916 года все тридцать шесть волшебников были осуждены на тридцать лет лишения магии, а сам Зарие Костич — к пожизненному заключению в La torre remanente.

Значимый вызов благополучию сообщества бросили революции конца Первой войны. Многие маги Центральной и особенно Восточной Европы были вынуждены тогда покинуть родные места. До середины 20-х годов Третий Трибунал занимался кризисом массовых миграций волшебников и восстановлению связи с сохранившимся к востоку от Вислы ячейками магов.

Однако все эти потрясения не шли ни в какое сравнение с шоком Второй войны и первого применения смердами атомного оружия.

Изменились волшебники, поменялся и сам Третий Трибунал: отказавшегося от звания Маркуса Астора сменил Рэймонд Морран, умершего за год до начала Второй Войны Рикарда Альбу — Клод Дюке.

Во Второй войне Трибунал продолжил проводить доктрину «полного неучастия», однако теперь далеко не все волшебники были готовы к нейтралитету. Первым особо громким событием стало «Дело патриотов» (ноябрь 1940 — март 1941), когда около полутора сотни британских волшебников, открыто практиковавших искусство в условиях боевых действий и поставивших тем существование мира магии на порог раскрытия, были осуждены Трибуналом на пожизненный отказ от магии. В дальнейшем, хоть и в меньшем масштабе, чаще единичные случаи, подобные нарушения повторялись почти регулярно практически на всех фронтах боевых действий.

В конце войны мир магии потрясли одновременно два крупных публичных процесса. Одним из них стало «Дело Коллегии» (ноябрь 1945 — август 1947) об активном сотрудничестве деканов анклавов Коллегии с властями Третьего рейха. По итогам продолжительного разбирательства деканы 39 анклавов были признаны виновными и приговорены к пожизненному заключению в La torre rimanente, а ещё свыше двух сотен волшебников приговорены к полному запрету на использование магии и заключению на сроки от двадцати до полусотни лет.

Вторым процессом, не менее важным и шедшим частично параллельно с «Делом Коллегии», стал «Великий процесс» (март 1946 — сентябрь 1948). Такое название было обеспечено широтой дискуссии вокруг главного действующего лица — Саймона Мэттьюса, который в январе 1946 года совершил почти удачное покушение на одного из создателей атомной бомбы. Впервые за многие сотни лет общество волшебников оказалось настолько разделено: многие находились под впечатлением после первого применения бомбы в конце Второй войны, были напуганы, а потому разделяли риторику и настрой подсудимого. Трибуналу и конкретно Великому от Западного полушария, Рэймонду Моррану пришлось проявить чудеса красноречия и выдержки, чтобы публичное дело не обернулось массовым восстанием. И, тем не менее, в итоге Саймон Мэттьюс был оправдан судом присяжных.

События первой половины 20-го века поставили множество вопросов перед сообществом. Впервые, хоть и единично, маги стали открыто вмешиваться в войны смердов, активно содействовать. Очевидными для волшебников стали достижения научно-технического прогресса смердов. Атомная бомба изменила мир, вызвала серьёзную дискуссию в сообществе и отказу Третьего Трибунала от доктрины «полного неучастия». Однако главные перемены предстояли во второй половине 20-го столетия.